Действительно ли протестанты не задают вопрос о Церкви?

Последнее время встречаются публикации, в которых утверждается, что единственный «вопрос, который они сами никогда не затронут… это учение о Церкви»1. Из чего автор делает вывод, что это-то и доказывает, что протестантизм не является частью истинной Церкви. Оставим на совести автора все его последующие рассуждения – автор, похоже, с реальными воцерковленными протестантами либо вовсе не знаком, либо очень давно не общался. А потому его анализ протестантского учения о Церкви имеет мало отношения к реальности. Но сам вопрос действительно вызывает интерес: на самом деле, почему протестантов столь важный вопрос не волнует? И о чем свидетельствует отсутствие этого интереса?

Прежде всего, хочется указать на то, что протестанты вопрос о Церкви задают, причем, в самой острой форме, и очень даже часто. Огромное количество литературы, как популярной, так и серьезной богословской, свидетельствует о глубоком интересе к вопросу о Церкви. Только звучит он не так, как, возможно, от нас этого ожидают. Мы действительно не спрашиваем ни себя, ни других, являемся ли мы частью Церкви Христовой. Точно также, как передо мной не встает вопрос: «я – мужчина или нет?». Также, как мне не приходится каждое утро уточнять у моей жены: «Дорогая, ты не напомнишь, как меня зовут?». Что бы вы подумали о человеке, который регулярно задавал бы подобные вопросы?

Когда две девочки постоянно соревнуются друг с другом, кто из них красивее – это говорит о внутренней неуверенности, отсутствии опоры для собственной идентичности. Вспомним русскую классику: в сказке Пушкина «О мертвой царевне» именно царица-мачеха задает вопрос, «Кто на свете всех милее?» И этот вопрос очень точно выявляет ее неуверенность в собственной красоте, ее страх перед будущим. Царевна таким вопросом не задается – она равно радуется как своей красоте, так и красоте окружающих ее людей и мира. Точно также и постоянные споры о том, кто является подлинной Церковью, а кто – нет выявляет только одно: сами спорящие не очень уверены в своей принадлежности Церкви Христа, их самих не вполне удовлетворяют те основания, на которых строится их церковная жизнь. Отсюда – болезненное стремление утвердиться за счет оппонента. Вот только уверенности такие победы никак не добавляют, поскольку основания для этой уверенности надо искать совсем в другом месте.

Основная слабость рассуждений отца-дьякона заключается в следующем: по его логике получается, что только в истинной Церкви человек может встретить Христа. В то время как порядок рассуждений обратный: я должен прежде встретиться с Христом, чтобы стать частью Церкви. Соглашусь, что путь к Богу у всех бывает разный, и зачастую человек сначала приходит в церковь, а лишь потом переживает встречу с Богом. И конечно же, именно Церковь несет миру свидетельство о Христе. Но «ходить в церковь» и быть частью Церкви – принципиально разные понятия! Прийти в церковь (храм или на собрание общины) может кто угодно: атеист, агностик, мусульманин. Но быть частью Церкви может только христианин – тот, кто встретился с Богом и верой ответил на Его призыв, кто следует за Христом, подчиняя этому следованию всю свою жизнь.

Но как невозможно стать частью Церкви, не будучи христианином, так и невозможно быть христианином, не принадлежа Его Церкви. И эта принадлежность определяется не названием конфессии, не юрисдикцией или чем-то еще: Церковь есть Тело Христово, свидетельствует апостол Павел (1 Кор. 12:12-13). Я не могу принадлежать Христу и при этом – не принадлежать Его Телу. Иными словами, в тот момент, когда человек обратился к Христу, он сразу же становится частью Церкви – единственной и единой, как един Христос. И выражается эта принадлежность через деятельную жизнь в общине веры, какой бы конфессии эта община ни принадлежала.
«Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18:20). Именно присутствие Христа через Святого Духа делает собрание людей Церковью. Но как определяется это присутствие? Когда самому Иисусу был задан подобный вопрос («Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого?» (Мф. 11:3)), Он не сослался ни на традицию, ни на преемственность. Он указал на действия, которые сопровождали Его служение: исцеление больных, прозрение слепых, изгнание бесов, возвещение Радостной Вести (Мф. 11:4-6). И если сегодня мы видим, как духовно слепые люди прозревают и обращаются к Христу, как исцеляются жизни и семьи, как освобождаются одержимые наркоманией и алкоголизмом, слышим, как возвещается Евангелие – разве это не свидетельствует о Его присутствии и действии среди Своего народа, даже если это не вписывается в привычные формы? «Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду» (Мф. 12:33). Какие основания отрицать присутствие Христа (а значит – и принадлежность подлинной Церкви) там, где реально явлены Его действия?
Протестанты не задают вопрос, являются ли они частью подлинной Церкви, поскольку такой вопрос перед нами не стоит. Мы точно знаем, что являемся. Нас волнует другой вопрос: «Как быть подлинной Церковью?» Еще раз вернусь к уже использованной мной метафоре. Если человек не уверен, что он – мужчина, его будет постоянно волновать вопрос о своей гендерной идентичности. Но если я знаю, что я – мужчина, передо мной встает совсем другой вопрос: «Что значит быть мужчиной?» Как научиться брать ответственность? Как правильно вести себя по отношению к женщине? Какова моя роль в семье и обществе? Иными словами, человек уже знает, кто он, а потому может учиться соответствовать тому, кем он является. Фактически, это – древнее различение между образом и подобием, между тем, что мне дано, и тем, кем я призван стать.

Именно этот вопрос и ставят протестанты, говоря о Церкви. Как нам научиться действительно быть Церковью, живя в современном мире? Не растратить в суете современных скоростей способность быть свидетельством Вечности? Какие новые формы общинности возможны в условиях современного города? Как эффективно нести Радостную Весть нашим современникам и в каких формах осуществлять ученичество? Каковы богословские ответы на те вызовы, которые еще вчера не звучали, а сегодня стоят на повестке дня этого мира?

Я не думаю, что дьякон Георгий, поставив вопрос именно так, лукавит: я вполне могу допустить, что он никогда не слышал от протестантов вопроса о Церкви. В самом деле: зачем я стану задавать этот вопрос представителю другой конфессии? Чтобы найти в нем подтверждение тому, что я принадлежу Церкви Христовой? Но я обретаю уверенность в этом благодаря отношениям с Христом! Или чтоб убедить моего собеседника, что он заблуждается? Такой цели у меня тоже нет: я рад тому, что мой визави знает Христа и следует за Ним – пусть и несколько иначе, чем это делаю я сам.

Мы знаем, что мы являемся частью подлинной Церкви Христовой (также, как наши братья католики и православные), а потому мы хотим соответствовать этому высокому званию и исполнить порученное нам Господом, а не растрачивать драгоценное время на бесполезные споры.

И последнее. Немногим более 50 лет назад о. Георгий Флоровский, философ и богослов, сказал, что учение о Церкви только выходит из добогословской фазы. Это утверждение автора книги «Пути русского богословия» должно, среди прочего, напомнить всем нам о такой важной христианской добродетели, как смирение: никто из нас не обладает монополией на Истину. Никто из людей не может установить границы истинной Церкви. Только Христос. Слава Ему!

Источник: Официальный сайт РОСХВЕ