Апрель
Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30

Одна из групп была организована для проработки вопроса о форматах общности современного города.

Это могло бы помочь увидеть, какой должна быть современная городская церковь. Как должна быть организована церковная жизнь сегодня, чтобы она не была «преданьем старины глубокой» и отягощающим дополнением из минувших эпох, а помогала современным христианам, живущим в реалиях современных городских потоков, воплощать свои христианские ценности?

Об общности

Прежде чем рассматривать форматы общности, нужно определиться с тем, что представляет собой, собственно, сама общность. Что мы собираемся рассматривать подробнее? Под общностью мы предлагаем понимать такую форму социального единства, которая формируется сознательно, исключительно добровольно и обладает многолетней продолжительностью. Чтобы подобная общность возникла, да еще и просуществовала достаточно продолжительное время, требуются аксиологические или мировоззренческие основания. Без такого базиса общность невозможна.

Количество идей, могущих лечь в основание общности, равно как и вариантов их сочетания с идеологическими или ценностными установками, невероятно велико. Потому, имея внешнее сходство, сформированные сообщества обладают содержательным различием. Кроме того, общность можно различить по форме выражения и глубине. Если глубина или степень общности - параметр, определяемый весьма сложно (если вообще определяемый), то формы достаточно легко внешне различить. Таких форматов, которые бы принципиально отличались друг от друга по способу организации общности, можно назвать всего три: «клубный», «артельно-цеховой» и «коммунный».

Несмотря на распространенность и устойчивость, мы не будем рассматривать общность, обусловленную семейными, родовыми или национальными отношениями. Поскольку в значительной степени она предзадана, а не добровольна. Обойдя стороной и виртуальность, сосредоточимся на упомянутых выше трех форматах офлайновой общности.

«Коммуна»

Коммуна – это наименее часто встречающийся формат общности не только в городе, но и как таковой. Он наиболее радикален. По понятным причинам, к такому радикализму готовы далеко не все. Воспоминания людей старшего поколения о перипетиях жизни в коммунальных квартирах в большинстве случаев отмечены характерной оскоминой, демонстрирующей ту сложность, которую несет достижение общности на бытовом уровне.

Но коммуналки не являются примером коммуны, по меньшей мере, по двум причинам. Во-первых, потому что жизнь в коммуналке не была целью, добровольным и сознательным стремлением. Коммуналка – это результат суровой необходимости и экономической целесообразности. Во-вторых, кроме совместного вынужденного быта людей ничего не соединяло. В условиях коммуналки нет никаких других общих интересов, кроме экономических. А интересы экономические не столько общие, сколько одинаковые, потому что имеются у каждого обитателя коммуналки, но у каждого они не общие, а свои собственные. Это в большинстве случаев превращало коммуналки в полигон по приобретению стратегически-тактических навыков в каждодневных коммунальных конфликтах и в средство разобщения.

В основе же любой коммуны лежит какая-то идея, вокруг которой и ради которой происходит сплочение. Именно идейность помогает пробиться сквозь бурелом обыденных трудностей и не угодить в западню дрязг, коварно расставляемую бытовой рутиной. Старообрядцы, духоборы, молокане, амиши прибегали к коммунности по религиозным мотивам для сохранения своих вероучительных особенностей. В основе сплоченности экопоселенцев лежит желание жить в экологически чистой среде, чем обусловлены формы и способы труда, организация быта и выбор питания.

К подлинным коммунам можно причислить общежитийные монастыри, где кооперация в совместном быту должна служить высокой цели – постоянной молитве и духовной тренировке. Еще одним примером коммуны являются философские школы древности. Усвоение того или иного философского учения требовало не только интеллектуальных усилий, но и всестороннего подчинения своей жизни выбранному пути. Для этого требовалось не только время, необходимое для выработки определенных навыков, но и фигура учителя, демонстрировавшего собственной жизнью эти самые навыки и передаваемое им мировосприятие.

Стоит вспомнить о коммунах, которые организовывались в 20-ые годы XX века для огромного числа беспризорников, для чего были использованы опыт и идеи Макаренко. Современные реабилитационные центры для работы с наркозависимыми и алкозависимыми в подавляющем большинстве тоже имеют формат коммуны. Эта форма общности, при которой наличествуют и идейность, и совместный труд, и совместное проживание с разной степенью обобществления.

Жизнь общины первых христиан в Иерусалиме тоже носила коммунный характер «…и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее…».

«Артель»

Второй формат наиболее распространен благодаря тому, что выстраивается вокруг профессиональной стороны жизни людей. Артельность возникает почти автоматически, как только человек начинает заниматься хоть какой-то трудовой деятельностью. «Почти» - потому что возникновение подлинной общности, как и во всех остальных случаях, требует добровольности и сознательности. Движение к единству не обходится без осознанной жертвенности и подчинения своих личных интересов интересам общим, артельным.

В свое время благодаря таким добровольным товариществам-артелям была построена часть железных дорог в России. На артельном труде в России до конца XIX века держался охотничий и рыболовный промысел. А старательные золотопромышленные артели просуществовали вплоть до распада СССР.

Добровольные союзы, помогающие в совершаемом труде, возникали во всех сферах деятельности человека, во всех частях света и во все времена. В средневековой Европе купечество объединялось в гильдии, организовывая поддержку себе и своим сподвижникам. Гильдией был назван и профессиональный союз американских актеров.

В раннем средневековье ремесленные объединения в Европе назывались корпорациями, а позже цехами. Заниматься профессиональным трудом без вхождения в корпорацию было не просто затруднительно. Это было невозможно. А чтобы войти в корпорацию, нужно было проработать у известного мастера лет десять или двадцать, потом в качестве экзамена предоставить собственноручно изготовленное эталонное изделие, называемое «шедевром». После этого можно было приниматься за организацию собственной ремесленной мастерской.

Именно артельность описана Евангелистом Лукой на страницах Деяний в повествовании о приходе Павла в Коринф, где он вместе с Акилой и Прискиллой делал палатки. А в 19-ой главе представлен еще один случай цеховой солидарности. Ефесские мастера серебряных дел под предводительством Димитрия, изготавливавшие копии-талисманы храма Артемиды, усмотрели в деятельности Павла и его спутников угрозу своим корпоративным интересам и устроили смуту.

Практически каждый человек большую часть своей жизни вовлечен в тот или иной общественный и в разной степени полезный труд. Общность, выстроенная вокруг профессиональной деятельности, складывается наиболее естественно. Потому особенно настораживает редкость случаев формирования христианской общности вокруг профессионального труда на постсоветском пространстве. Этот вопиющий факт заставляет увидеть, сколь велика сегодня в христианстве потребность в раскрытии сакральности, литургичности и харизматичности профессионального труда. По крайней мере, в русскоязычном сознании.

«Клуб»

Общности, которая не имеет никаких иных оснований, кроме совместного интереса, лучше всего подходит название клуба. Такой формат не исключает, но и не требует ни совместного труда, ни совместного проживания. Интерес может быть весьма разнообразен: любовь к определенной породе собак, коллекционирование, увлечение спортом или поддержка определенного спортивного клуба в качестве болельщика, разведение цветов или увлечение танцами. Спектр огромен. Людей соединяет именно общий интерес.

В подавляющем большинстве случаев в рамках такого формата лежит стремление интересно проводить свой досуг. Все то, что сегодня именуется словом хобби. Но в человеке неистребимо желание разделять с окружающими свой интерес, свою страсть, свои радости и печали, открытия и сомнения. С теми, кто тебя не просто выслушает, а будет способен по-настоящему оценить твои«достижения» и «прозрения» или понять твои огорчения. Общий интерес создает то общее поле, пространство, рамку, в которой возникновение общности становится возможным.

Но для людей и сама потребность в общении достаточно значима и сильна. В античности средиземноморские трапезы были способом ежедневной реализации этой самой потребности. Трапезы совершались поочередно в разных домах в конце дня. Каждый приходящий приносил что-то к общему столу. Постепенно формировался определенный круг общения – своего рода клуб.

Элита Афин больше всего любила проводить свой досуг, узнавая и обсуждая новые идеи и учения, для чего ее представители собирались в Ареопаг. Чтобы не уронить имя и славу мировой столицы учености, афинянам не оставалось ничего другого, кроме как культивировать в себе любовь к философствованию и заражать этой любовью всех, кто попадал в их город.

Клубный формат общности, как и любой другой, был и будет всегда. Но в Новое время в Англии идея клуба как формы общения получила свою оформленность и сильный толчок к развитию и затем распространялась по всей Европе. В России клубы появились при Екатерине II с более понятным для русских названием «собрание». Во Франции они назывались cercle. Русская и французская адаптации подчеркивают оба важных смысла английского club: совместность, собранность с одной стороны, и очерченность, ограниченность и определенная отгороженность – с другой. Львиная доля церковной жизни сегодня носит признаки клубности.

Сила этого формата в его «аксиологичности», в том, что он очищен от всякой дополнительности. Если сообщество людей сохраняет общность исключительно благодаря идее, то это можно расценивать как показатель достаточно сильной заинтересованности этих людей в данной идее. В этой рафинированности одновременно и слабость. Отсутствие внутри формата других аспектов бытийности человека способно делать общность формальной или недолговременной.

Постараемся найти практическое применение информации о различных форматах общности в церковном контексте.

О церкви

Информация о форматах может помочь увидеть то, каким образом направлять свои усилия для достижения необходимых положительных результатов в деле созидания городской церкви. Из упомянутых выше коммунности, артельности и клубности последняя будет в городских условиях доминирующей по причине своей простоты. И для церковной практики она будет в качестве таковой из-за своей наименьшей прагматичности и наибольшей аксиологичности. Кроме добровольного стремления она не подразумевает никакой обусловленности. А значит, в наибольшей степени позволяет выявлять доброхотность, без которой подлинная общность невозможна в принципе.

Коммунность по степени своей распространенности всегда будет оставаться на последнем месте из-за своей трудоемкости и не такой большой востребованности. В «мирное время» такой образ жизни применим в реабилитационных, миссионерских центрах, возможно, в учебных заведениях или им подобных организациях. Его распространенность может вырасти разве что в случае необходимости резкого увеличения числа учебных заведений, практикующих такой формат общности. Или Церковь столкнется с необходимостью выживания, что сильно повысит для нее рейтинг коммунного формата.

Что касается артельности, то на сегодняшний день обнаруживается сильный дефицит такого рода общности среди христиан, несмотря на всю прагматичность последней. Ее отсутствие выявляет однобокость духовности сегодняшних христиан, пробелы в ней. Если в отношении клубности и коммунности мы можем действовать в соответствии с тенденцией, то в случае с артельностью нам необходимы усилия для действий вопреки тенденции.

В свое время московские и питерские христиане-трезвенники с большим успехом демонстрировали свои убеждения, подкрепляя их делом в организованных ими сапожных мастерских, вегетарианских столовых, типографии и фермерских хозяйствах. В начале XX века это было более чем актуально. Но что наиболее важно, для них это была не просто возможность обеспечить себя материальными средствами. Это был способ реализовывать своё христианство.

Сегодня актуальность сапожных мастерских не так велика, но актуальность необходимости усиления совместного «артельного» сектора среди христиан за счет клубного сектора велика весьма. Это позволило бы усилить материализацию и реализацию заявляемых ценностей Царства Божьего в повседневной жизни «не словом или языком, но делом и истиной». Для этого одним из наиболее важных шагов становится шаг по закладыванию богословских оснований значимости профессионального труда. И следующим шагом, который должен совершаться почти параллельно, с небольшим отставанием, должен стать процесс формирования института профессионально-христианской ориентации, благодаря которому трудовая деятельность будет рассматриваться как священнодействие, способ служения Богу. Таким образом будет совершаться закрепление той или иной профессии на христианских основаниях.

Завершим разговор о форматах общности и их применении в церковном контексте. Перейдем к разговору об общности более широкой – общности христиан на уровне города.

О городской общности христиан

В словах Христа «вы – соль земли… вы свет мира…», доносящихся из Нагорной проповеди, слышится очень личностное и персонифицированное обращение к каждому, называющему себя христианином. Но, в то же самое время, Его слова обращены к нам всем вместе. Обращение «вы»заставляет искать не только личной святости, но и думать о соединенности и корреляции с другими носителями света Христова.

Применительно к разговору о Церкви города, которая могла бы ассоциироваться с «солью и светом», оказывая на него влияние, на первом плане оказывается тема единства, призывающая нас к общности и со всей очевидностью открывающая холистическую природу Церкви. По меткому замечанию Аристотеля город – это единство непохожих. По-настоящему городская церковь должна обладать всем перечисленным разнообразием форматов. А Церковь города помимо форматного разнообразия должна обладать еще и деноминационным разнообразием. Поскольку именно по любви друг ко другу узнается истинность последователей Христа. Это и есть самое сильное свидетельство городу и явление ему света.

Чтобы придти к этому разнообразию, нужно признать, что одна община, какой бы она ни была, не способна дать его по определению. Ибо разнообразие подразумевает множественность и разность. Должное разнообразие может быть представлено только совокупностью христианских общин города. Нужны титанические усилия по изживанию ксенофобии из сознания христиан, достаточно спокойно принимающих культурное, национальное и вкусовое разнообразие в городской жизни. Но как только дело доходит до вероучительных вопросов, они начинают вести себя как персонажи вестернов, выхватывающие из кобуры кольты с фразой: «Для нас двоих в этом городе нет места!» При более тщательном узнавании друг друга становится понятно, что разница между нами гораздо меньше, чем может показаться на первый взгляд. Разнообразие вообще должно рассматриваться как богатство и достижение, а не как угроза или недостаток.

Во время последней трапезы со своими учениками, зная наверняка, что время его земной жизни подходит к концу, Христос делился самым сокровенным и учил самому важному. На все остальное уже не было ни сил, ни времени. Ходатайство Христа к Отцу о ниспослании сил и помощи в достижении единства рождается из того, что Он видит это одновременно и ценным, и трудным. И слова этой молитвы Христа о единстве учеников дают нам незыблемое богословское основание для устремленности к единству и веры для его достижения. Благодаря описываемому апостолом Павлом единству человеческого тела, идея единства христиан приобретает не только дополнительную аскиологическую значимость, но и красоту, гармонию, живость и жизненность.

Холистичность Церкви города оправдана и христианской аксиологией, и простой прагматикой. Даже если не касаться ценностных оснований, то единство остается значимо для христианской экклезиологической практики. Для совершения полезного действия, которое будет иметь хоть сколько-нибудь существенную продолжительность, ощутимую значимость или просто окажется мало-мальски заметным, любой город с населением в несколько десятков тысяч потребует мобилизации такого объема ресурсов, которым не располагает ни одна отдельная община этого города. Более крупные города и тем более мегаполисы быстрее помогают это осознать. Чтобы церкви не оказаться между небом и землей и начать не просто называться, а поистине быть городской церковью, христианам необходимо развернуться в сторону консолидации и начать создавать христианские церковные сообщества городов.

Бесспорным является тот факт, что в вопросе построения Церкви города фигуры пасторов являются ключевыми. Если церковь – это ключ города, то пастор является ключом общины. Без желания пасторов межцерковное единство невозможно. А без единства межцерковного невозможно построение Церкви города. Регулярные встречи и молитвенные собрания пасторов – это первый шаг к построению межцерковного взаимодействия. Однако, общение, состоящее из одних пасторов, не может рассматриваться в качестве Церкви города, поскольку не обладает должной репрезентативностью.

Как ни странно, но и мегацерковь, несмотря на свои количественные показатели, по той же причине не может претендовать на такой статус. Как правило, мегацеркви для удобства структурного построения используют какую-то одну матричную форму, минимизируя многообразие. Да и не устраняют они своим размером наличие довольно большого числа других, более мелких, но от этого не менее значимых церковных общин. Будучи совокупностью христианских общин, Церковь города становится обладателем того разнообразия форматов общности, которые практикуются в этих общинах.

Потому указанный выше шаг, устраивающий пасторское взаимодействие, является необходимым, но недостаточным. Последующими шагами должны стать межцерковная молитва и межцерковные мероприятия, направленные на город, в которых представлено разнообразие имеющихся в городе христианских общин, представляющих разнообразие форм церковной жизни, поклонения и служения.